Статья Почему адские муки будут вечными?

Главная > Статьи > Почему адские муки будут вечными?

ПОЧЕМУ АДСКИЕ МУКИ БУДУТ ВЕЧНЫМИ?

Автор: архимандрит Иоанн (Захарченко)

… И идут сии в муку вечную… /Мф. 25, 48/

Какой же конец зла? - Зло физическое будет совершенно уничтожено. Какая же судьба зла нравственного? Что будет с людьми, осужденными на последнем суде и неспособными к блаженной жизни в Царстве славы? - Господь Иисус Христос говорит о них: идут сии в муку вечную. (Мф. 25, 48)

Слова Господа так ясны и определенны, что невозможно никакое толкование их, кроме буквального.
Нет ни одной откровенной истины, против которой с таким упорством вооружался бы слепотствующий разум, с какою восстает он против вечности мучений. Различными вопросами и недоумениями он старается подорвать или, по крайней мере, сделать подозрительным это учение.

Неужели, - говорят противники сего учения, - для Всемогущего возможны цели недостижимые? Бог воззвал к бытию тварь ради славы Своей и назначил высочайшую цель - богоподобие и вечное блаженное общение с Собою. И однако, несмотря на все средства и меры, и естественные и сверхъестественные, Бог не достигает Своей цели, или достигает её не вполне. Вопреки Своей цели Творец вынужден устроить темницу, в которую на всю вечность будут заключены существа, сотворенные и назначенные для блаженства.

Ограниченной человеческой мудрости очень возможно предположить себе какую-нибудь цель, не соразмерив её со средствами, доступными человеку. И потому - или вовсе не достигать своей цели, или достигать её не вполне. Но можно ли думать, что бесконечная Творческая премудрость определила цель творения и не предуготовала и не могла измыслить средств, достаточных для достижения этой цели? Правда, человек самовольно уклонился от своей цели, указанной ему Богом, и пал. Но Бог не отказался от Своей цели и не восхотел оставить падшего человека на безвозвратную погибель. Человек восстановлен и спасён. Крестная жертва Христова не только равноценна ценности всех человеческих душ, но имеет бесконечную высшую цену.

/Василий Великий. Толкование на Псалтирь, 18/

Во искупление людей излиянная Кровь Христова бесконечно превышает и ценность искупленных душ, и, с бесконечным преизбытком, вознаграждает количество долга, уплаты которого требовало за людей Божеское правосудие. Неужели же и сей бесценный выкуп ещё недостаточен для покрытия всех человеческих долгов пред Богом? Неужели и после жертвы, принесенной Искупителем за людей, ещё найдутся между ними существа, столь виновные пред Богом, что будут подвергнуты мучениям, и притом вечным? Будто тяжесть человеческих грехов может перевесить бесконечные заслуги Христовы? Вечные мучения противоречат свойствам Божиим.
Согласно ли с бесконечною Божиею благостию - обрекать тварь на вечные страдания? Правосудно ли - за грехи временной и краткой жизни подвергать наказанию вечному? Притом же, вечное наказание есть наказание бесцельное. Всякое наказание имеет целью исправление наказуемого. Наказание, не имеющее этой цели, есть простое мщение. Неужели же Бог вечным мучением будет мстить твари? Бог от вечности провидел судьбы всех созданных Им тварей. Зачем же Он создал существа, которых Он видел последнюю страшную судьбу? Неужели для страданий, для геенны? Апостол говорит, что с откровением Царства славы Бог будет всяческая во всех /1 Кор. 15, 28/; а где Бог, там все свет, жизнь и блаженство; где же будет геенна, если Бог будет всяческая во всех?!

Все изложенные здесь вопросы кажутся имеющими силу только на первый взгляд. Они потеряют свою кажущуюся силу, если мы всем им противопоставим один только вопрос, и если сможем отвечать на него положительно.

Следующий вопрос: может ли существо ограниченное, как человек, вынеся из сей жизни нераскаянность и ожесточение во зле, оставаться в этом ожесточении на всю вечность, без всякого желания обратиться к Богу, без всякой нравственной возможности принимать какие-нибудь благие влияния и благодатную помощь?

Может ли ограниченное существо, как человек, на всю вечность оставаться в ожесточении, которое, начинаясь здесь с отчаяния в своём спасении и с сомнения в действенность покаяния, постепенно возрастая и усиливаясь, неминуемо дойдёт до упорного противления Богу?
Есть основания отвечать на этот вопрос положительно - может.

Содрогается мысль человеческая, представляя вечность мучений. Невозможно представление, более ужасающее и потрясающее душу. И действительно, трудно представить, чтобы Бог осудил на вечные мучения существа, хотя грешные, но покаявшиеся во грехах, хотя не успевшие оправдать своего покаяния делами, деятельным обращением к добру, но алчущие и жаждущие правды. Сам Спаситель обещает удовлетворение сей духовной алчбе и жажде. (Мф. 5, 6) По крайней мере, несомненно, что душам, отшедшим с верою и покаянием, хотя и не запечатлевшим свою веру добрыми делами, до времени всеобщего Суда есть возможность освобождаться от уз ада, по молитвам Церкви, и, особенно, по силе бескровной Жертвы, приносимой за умерших.

Св. Апостол Иоанн говорит о дерзновении молитв верующих пред Богом: вемы, яко послушает нас, еже аще просим. Посему Богослов внушает каждому верующему молиться о согрешениях брата своего с упованием, что молитва его будет услышана Богом. О прощении одного только греха не заповедует Апостол молиться: Аще кто узрит брата своего, согрешающа грехом не к смерти, да просит и даст ему (Бог) живот, согрешающим не к смерти. Есть грех к смерти, не о том глаголю, да молится /1Ин. 14-16/. Сам Господь свидетельствует, что все согрешения сынов человеческих могут получить отпущение или прощение.

Аминь, глаголю вам, яко вся отпустятся согрешения Сыном Человеческим, и хуления, елика аще восхулят /Мк. 3, 28/. За один только грех никогда не будет прощения: это - грех или хула на Духа Святаго. Иже речет на Духа Святаго, не отпустится ему, ни в сей век, ни в будущий, не имать отпущения во веки, но повинен есть вечному суду /Мф. 12, 32; Мк. 3, 29/.

Грех или хула на Духа Святаго есть упорное противление очевидной истине Божией, совершенное неверие и нераскаянность, упорное отвержение благодати, соединенное с отвращением от всего, что свято и богоугодно /Евр. 10, 26, 29/; или, говоря иначе - грех против Духа Святаго есть ожесточение во зле, злоба нераскаянная, окончательно потерявшая всякую приемлемость благодати.

Теперь вопрос в том: может ли сотворённое существо, именно: человеческий дух, оставаться в таком нераскаянном ожесточении на всю вечность? Нет никакого основания отвечать на этот вопрос отрицательно. Дух человеческий сотворён со способностью нескончаемого развития, возрастания и преуспевания. И эту способность нескончаемого развития он может обращать как к добру, так и ко злу.
Цель человеческого духа есть уподобление Богу, отражение на себе совершенств Божеских. Если свободное существо принимает правильное, или доброе направление, то в нём открывается возможность нескончаемого усовершенствования в добре, безостановочного и вечного стремления к своей цели - к уподоблению Богу и теснейшему единению с Ним.

Точно так же, если свободное существо принимает превратное или злое направление, в нём открывается возможность безостановочного стремления по пути зла, безвозвратного и нескончаемого стремления от своей цели, удаления от Бога.
И как любовь к добру, в своём нескончаемом стремлении к Богу постепенно возрастает, крепнет и усиливается, так что, наконец, в свободном существе прекращается самая возможность зла, как прекратилась она в Ангелах и прекратится в душах, отшедших из сей жизни с верою и покаянием.
Так и злоба, в постоянном стремлении по своему пути, будет постепенно возрастать, так что в существе, погрязшем во зле, пройдет самая нравственная возможность добра, как прошла она в бесах, и, конечно, пройдёт в душах людей, отшедших отсюда и пребывающих там в ожесточении и нераскаянности.

экстрасенсы, маги, целители, колдуны, спириты

Таким образом, по свойству человеческого духа, для него возможно и ему предназначено вечное преуспеяние и усовершенствование в добре. Но возможно для него вечное коснение и нескончаемое возрастание во зле. Человеку даны силы для нескончаемого развития и деятельности, но путь для своей деятельности избирает уже человеческая свобода, и, какой бы ни был избран путь (путь ли добра или путь зла), человек имеет возможность идти по избранному пути нескончаемо и безвозвратно.
Правда, во время земной жизни обыкновеннее человеческая злоба представляет собою страшную беспечность о спасении, а не сознательное отвержение и презрение ко всякой спасительной и благодатной помощи. Впрочем, и в настоящей жизни бывают примеры ужасающей силы зла. В продолжении жизни человек ничему не верит, живёт так, как будто нет ни Бога, ни будущей жизни. Издевается и ругается над верою, как над слабостью или мечтою, или, как говорит Апостол, не почитает за святыню Кровь Завета, которою он освящён, и ругается над Духом благодати /Евр. 6, 29/.

Приходит смерть. И при её виде человек не вразумляется, и остается нераскаянным. Презрением отвечает он на советы и убеждения обратиться пред смертию с покаянием к Богу. Злоба, достигшая такой напряженной силы в краткое продолжение земной жизни, за пределами сей жизни, конечно, скоро может созреть и усилиться до нераскаянного ожесточения во зле.
Судя по опытам настоящей жизни, естественно предполагать, что душа, вынесшая из сей жизни глубокое и закоренелое стремление ко злу, и за пределами сей жизни будет продолжать и постоянно усиливать своё стремление. Опыт неоспоримо свидетельствует, что нет для нас ничего труднее, как искоренение любимого греха, уничтожение в себе застарелой привычки. Нет ничего труднее, как вырвать из души сроднившееся с нею убеждение и заменить его совершенно противоположным.

Чтобы верить в возможность нераскаянного ожесточения во зле, нужно вникнуть во внутреннее начало и в сущность этого ожесточения. Грех, который за свою нераскаянность будет осужден на вечные мучения - есть тот же грех, которым пал начальник зла, диавол, и которым он увлёк и человека. Это - духовная гордость, дерзкое стремление твари к независимости от Бога, к равенству с Ним, самообожение или самообоготворение.

Только грех этот, постоянно возрастая и усиливаясь в мире существ нравственных, пред началом вечных мучений откроется с особенною страшною силою и обнаружит в себе явную и открытую вражду на Бога; презрение ко всем Его дарам и обетованиям; до безумия гордое притязание твари на божескую честь и достоинство.
Мир (по слову Спасителя) подобен полю, на котором до жатвы растут вместе пшеница и плевелы. Жатва есть кончина мира. Ко времени этой жатвы на поле мира и пшеница и плевелы, и добро и зло, достигнут полной зрелости - пшеница для небесных житниц, а плевелы для огня неугасимого /Мф. 13, 38, 39/.

Мрачными чертами описывает Апостол нравственное состояние людей пред концом мира. -В последние дни, - говорит Апостол, - настанут времена тяжкие. Ибо люди будут самолюбивы, сребролюбивы, горды, надменны, злоречивы, родителям непокорны, неблагодарны, нечестивы, недружелюбны, вероломны, клеветники, невоздержны, жестоки, враги добра, предатели, наглы, напыщенны и пр.- /2 Тим. 3, 1-4/.

экстрасенсы, маги, целители, колдуны, спириты

Но эти гордые и надменные враги добра, не имея силы благочестия, будут ещё носить вид, или личину, благочестия. Пред самым же концом мира злоба сбросит с себя всякий вид благочестия в лице антихриста. Этот человек греха, сын погибели, явится открытым врагом Божиим, с богохульною дерзостию отвергающим всякую зависимость от Бога и всякое поклонение Ему /12 Сол. 2, 3, 4/.
Таким же, конечно, духом горделивого богохульства и ненависти к Богу будут проникнуты и его последователи /Лк. 18, 8; Мф. 24, 12/.
В таком-то ужасном состоянии ожесточенной вражды против Бога и ненависти к Нему, нераскаянные враги Божии сойдут в место мучения. Вся вероятность на стороне мнения, что такая злоба есть злоба нераскаянная, которая никогда не может смягчиться, но будет продолжаться целую вечность и постоянно возрастать и усиливаться.

Мы знаем, что и в продолжении здешней краткой жизни, если человек всем существом отдается какой-нибудь страсти, она делается непреодолимою и совершенно овладевает умом и волею человека. А гордость, и особенно духовная, есть самая упорная и несокрушимая из всех человеческих страстей. И невозможно представить, по каким бы побуждениям закоренелая - горделивая вражда на Бога могла перейти когда-нибудь в искреннее смирение и в смиренное сознание ничтожества твари пред Творцом.
Существо, ожесточённое против Бога, презирает Его дары и обетования, издевается над верою и молитвою, почитая их постыдною слабостью. Возможно ли, чтобы такое существо, горделиво презирающее самые дары Божии, примирилось с Богом за те мучения, которым оно будет подвергнуто по праведному суду Божию? Конечно, наказание или страдание имеет смягчающую и вразумляющую силу, но только над душами, не загрубелыми во зле. В душах, которые поражаясь которые, в своих земных привязанностях, обращаются к Богу, и в Нём ищут себе утешения и успокоения.

Но так ли действует наказание или страдание на человека, глубоко порочного и нечестивого? Оно не смягчает его, а только ожесточает. Под гнетом страдания его прежняя холодность к Богу обыкновенно переходит в чувство враждебное, в ненависть, в богохульство. Такое же влияние будут иметь и адские мучения на ожесточённых грешников. И на земле видим примеры, что человек, объятый гордостью, не только отрекается от благ, но и обрекает себя на тяжкие лишения и нищету из-за того только, чтобы не унизить своей гордости. Или чтобы не стать в зависимость, в подчинение другому, которого он считает, если не хуже, то и нисколько не лучше себя. В лишениях и бедствиях, претерпеваемых из гордости, есть для гордого своего рода удовлетворение, какое находит человек в дорогих и тяжких жертвах, приносимых своему самосознанию и убеждению.
Если так упорна гордость и на земле, уступчивее ли она будет во аде, в существах, ожесточенных против Бога? Мысль о Божием всемогуществе не может также ослабить враждебного чувства к Богу в ожесточенных врагах Божиих. Эта мысль будет только усиливать их ожесточение.
Они будут находить для себя пищу в сознании своего неподчинения и открытой вражды с Тем, могуществу Которого нет пределов.

Таким образом, если разумное существо на всю вечность может оставаться в состоянии нераскаянной злобы и непримиримой вражды с Богом, то как существо, не способное к блаженному единение с Богом, оно должно быть удалено от Него. И, как существо злобное, должно быть ограничено в своей злой деятельности, заключено в темницу, и притом на всю вечность, потому что и злоба такого существа есть злоба нераскаянная и непримиримая, которая никогда не прекратится, но будет продолжаться и усиливаться целую вечность.
В царствах земных временных преступник, не показывающий надежды исправления, изгоняется из общества и заключается в темницу на всю жизнь и обрекается на так называемую политическую смерть. Человеческое правосудие находит это совершенно законным и справедливым. Что же несправедливого, если в вечном царстве Божием преступник нераскаянный изгоняется из сего царства и обрекается на заключение в адскую темницу, на целую вечность? Итак, для вечных и нераскаянных врагов Божиих должны быть вечные мучения так же, как для неисправимых преступников на земле необходимы пожизненные изгнания или заключения.

Если дух человеческий, подобно падшим бесплотным духам, может на целую вечность оставаться в нераскаянном ожесточении, и постоянно возрастать в своей злобе и ненависти к Богу, то при этой мысли уже слабыми делаются указанные выше возражения против учения о вечности мучения.
Противники этого учения стараются поставить его в противоречие со свойствами Божиими - с Божиею премудростию, благостию, правосудием, всемогуществом, предведением и т.д., но нисколько не обращают внимания на природу человеческого духа. Тогда как в этой-то природе и полагается человеческое основание, обуславливающее неизбежность для него вечных мучений. Скажем несколько слов о каждом из приведённых возражений.

Если будут вечные муки, то Бог, - говорят, - не достигает цели творения или достигает её не вполне.
Но такая недостижимость цели возможна ли для премудрости Всемогущего? Правда, Бог воззвал к бытию разумные и свободные существа для вечного и блаженного единения с Собою. Но, если Бог творит существа свободные, то тем самым обуславливает Свою цель или поставляет её в зависимость от свободы тварей.
Свобода есть высокий дар Творца и высокое преимущество твари. Без свободы невозможно и нравственное блаженное единение тварей с Богом, и их любовь к Нему, как стремление сердечное и непринуждённое. Свободное существо свободно должно идти к указанной ему цели, не увлекаемое какою-либо постороннею непреодолимою силою.
И Бог, непреложный в своих дарованиях, никогда не действует на свободу тварей силою одного только Своего всемогущества. Не насильно влечёт Он и человека ко спасению. Следовательно, мы не можем обвинять Божие всемогущество, если свободная тварь не хочет идти к предназначенной ей цели.

Всемогущество всё может, но не разрушает нравственного царства, не превращает всего мира в машину, движимую силой необходимости. Всемогущество не отнимает у существ того преимущества, посредством которого они, как говорит Марк Ефесский, могут не только располагать и управлять сами собою, но и уподобляться Всемогущему, и которое также необходимо для существ, одарённых умом и словом, как дыхание для животных.
-Неужели же мы одни только из всех существ, - заключает св. Марк, - будем неблагодарны пред Богом и станем порицать свою природу, потому что знаем и некоторым образом сами определяем свои обязанности? Это было бы похоже на то, как если бы кто-нибудь, быв поставлен царём над всем миром, снял с себя порфиру и диадему, и вздумал вести жизнь низкую и развратную. А потом, когда бы его свергли за то, стал бы жаловаться не на себя, а на того, кто дал ему власть-.
/Христ.Чт., 1846. Ч. 3/

Премудрость Божия требует, чтобы свободная тварь имела достаточные средства для достижения предназначенной ей цели. Совершенно достаточные средства даны были и человеку невинному. И с преизбытком достаточные дарованы человеку, по падении восстановленному.
-Божественною силою Христа Иисуса Господа нашего, - говорит Апостол, - даровано нам всё потребное для жизни и благочестия-.

/Послание 2-ое ап. Петра 8, 2, 3/

Следовательно, не Премудрость виновна, если свободное существо, имея все средства ко спасению и блаженству, не принимает этих средств, но отвергает их (Евр. 10, 29) и тем лишает себя блаженства. Виноват ли отец, который дал сыну все средства для благоустроенной жизни, а тот изжил своё состояние блудно и впал в нищету?
Таким образом, вечные мучения ожесточенных тварей нисколько не противоречат ни Божию всемогуществу, ни Божией премудрости. Бог достигает Своей цели творения в такой мере, в какой достижение её делает возможным свобода тварей. Следовательно, достигает её вполне, потому что и первоначально в уме Божием цель эта была не безусловная, но имела условие - свободу тварей.

Находят вечные мучения невозможными после искупления человека. Неужели, - говорят, - заслуги Искупителя несильны ещё покрыть пред Божеским правосудием все согрешения человеческие? Неужели и после искупительной жертвы, принесённой за людей Сыном Божиим, некоторые из них еще будут осуждены на вечные мучения?

Отвечать на этот вопрос нетрудно. Искупительная жертва, принесённая за людей Спасителем, действительно бесконечно превышает все человеческие долги пред Божеским правосудием. Как бы ни были тяжки и бесчисленны грехи человеческие, всё же они, в сравнении с бесконечною полнотою искупительных заслуг Христовых, то же, что капля в сравнении с морем. Идеже умножися грех, преизбыточествова благодать /Рим. 5,20/. Но благодать, приобретенная нам Искупителем, не есть сила, насильно влекущая человека ко спасению. Благодать не действует насильственно, с необратимою силою. -Бог не вынуждает добродетели, и не силою похищает человека у смерти.-
/Дамаскин И. Изложение православной веры. С. 130, 136/

Благодать требует со стороны человека свободного согласия, сочувствия и содействия. Путь ей в свою душу человек должен приуготовить желанием спасения и покаянием в грехах. Принять её с верою, по крайней мере, не затворять дверей сердца /Апок. 3, 20/, когда она приходит, не противиться ей, не угашать и не оскорблять её, когда она пришла /Деян. 7, 51; I Сол. 5, 29; Ефес. 4, 10/.
Что же делать благодати с ожесточёнными грешниками, которые не имеют ни веры, ни покаяния, но с гордостью отвергают благодатные средства, и снова распинают Сына Божия, поносят и попирают Его, не почитают за святыню Кровь Завета, которою освящены, и ругаются над Духом благодати? /Евр. 6, 6, 10, 29/ Кровь Искупителя, ими попранная, благодать Его, ими отвергнутая и поруганная, будут вопиять на них пред Богом и только усугубят вину их. Таким образом, и бесценные заслуги Христовы не сильны спасти их. Именно потому, что сами они своим произвольным упорством делают себя неспособными к участию в дарах, заслугами Спасителя приобретённых.

Неверие в вечность мучений думают основывать на понятиях о Божием правосудии, благости и всеведении. Правосудно ли, - говорят, - за кратковременные грехи земной жизни осуждать на вечные муки? Но скажем словами св. И. Златоуста: -…не по времени согрешения судимы бывают, но по естеству прегрешений.-
/Златоуст И. На Иоанн. Беседы. С. 38/
Притом в вечных мучениях будут казнимы не только временные грехи земной жизни, глубоко повредившие и ожесточившие душу, но гораздо более - нераскаянная злоба и непримиримая ненависть к добру. Так что вечное мучение будет сопутствовать вечному ожесточению твари и её нескончаемому пребыванию в греховности.

Бог есть благость и любовь. Как же согласить с благостью Божией вечные мучения тварей, по благости вызванных к бытию?
Действительно, Сам Господь свидетельствует, что любовь Его к человеку сильнее, чем любовь матери к своему младенцу /Ис. 49, 15/ или любовь отца к своему сыну /Мф. 7, 9, 10/. Всё, что только может сделать земной отец для воспитания и образования своего сына, всё это совершенно ничтожно в сравнении с теми средствами, которые употребил Бог для умудрения и спасения человека. При всём том, найдутся существа, которые отвергнут все сии спасительные и благодатные средства, подавят в себе все семена добра и на целую вечность останутся в ожесточённой злобе и во вражде против Бога. Ужели же и на такие существа благость Божия должна изливать свои дары и щедроты? Не значило ли бы это (что запрещает Господь апостолам) - давать святыню псам и пометать бисер пред свиниями? /Мф. 7, 6/

Ещё могла бы снизойти благость Божия (как и cнисходит) к грешникам, которые грешили по человеческой немощи, по неведению. К грешникам, которые каются в своих вольных и невольных согрешениях и просят прощения и помилования. Но на вечные мучения будут осуждены нераскаянные грешники, враги Божии, презирающие дары и щедроты Божией благости.
Конечно, не от Бога зависит их погибель: благость Божия спасла бы их, если бы они хотели только принять спасение. Если гибнут, значит отвергают спасение. Благость Божия есть такое свойство Божественной воли, по которому Бог сообщает столько благ каждой твари, сколько она только может вместить по своей природе. Что же благость Божия может сделать с такими существами, которые сами сделали себя неспособными к духовным благам и к благодатным дарам, и ещё с гордостью отвергают их?! Благость Божия может только оставить им бытие, которое сами они наполнили муками бессильной злобы и страданиями.

Но, - говорят, - Бог знал несчастную судьбу таких существ. Зачем же Он создал их? Не лучше ли было бы им вовсе не существовать, чем существовать в вечных мучениях?
Представьте, что какой-либо отец имеет десять сыновей. Девять из них умны, благочестивы, совершенно счастливы, честь - для своего отца и украшение своего общества. Но один из десяти - человек потерянный, неисправимый, впал в пороки и преступления и навсегда изгнан из общества. Несмотря на гибель этого несчастного, можно ли назвать отца девяти умных и благочестивых сынов счастливым отцом? Конечно, горько отцу потерять и одного сына. Но неестественно думать, чтобы отец, радуясь счастью и совершенствам девяти сынов и скорбя об одном, стал жалеть, что он родил их всех на свет. И, если бы заранее знал судьбу сынов своих, из-за одного отказался бы и от рождения девяти.
Пример этот представляет некоторое подобие отношения Творца к твари. Бог, конечно, еще до творения мира знал число людей, которые вместе с диаволом и ангелами его подвергнутся вечным мукам.

Но Бог также от вечности провидел, что бесчисленное множество людей будут наслаждаться вечною блаженною жизнию. Если бы провиденная Богом погибель ожесточённых грешников могла остановить творческую благость, восхотевшую создать разумных тварей, то почему же блаженство праведных и спасаемых, также провиденное Богом, не могло подвигнуть Его к творению? Неужели хотят, чтобы из-за злых Бог отказал в бытии и во всех его радостях и добрым? -В таком случае зло победило бы благость Божию.- /Дамаскин И. Изложение православной веры. С. 287/
-Бог знал, - говорит св. И.Златоуст, - что Адам падет.

Но Он видел, что от него произойдут Авель, Енос, Енох, Ной, Илия, произойдут пророки, дивные апостолы - украшение естества, и богоносные облака мучеников, источающие благочестие.-
Что касается до того, будто вечные мучения ожесточённых тварей кладут пятно на творение Божие, то всякий благомыслящий без труда согласится, что вечные мучения нисколько не противоречат ни Божиему всемогуществу, ни Божией премудрости. Премудрость дала все средства человеку ко спасению. Всемогущество не разрушает свободы тварей, без которой невозможно было и нравственное царство и блаженство тварей в союзе любви с Богом. И кто же из них, имеющих ум и свободу, захочет, чтобы Бог превратил его в бессознательную машину?

Говорят, что вечные мучения, как наказание, не имеющее целью исправление наказуемых, есть бесцельная жестокость и мщение, не достойное Бога.
Но что бы сказало человеческое правосудие, если бы ему представили следующее соображение. В обществе есть преступники, ожесточённые и закоренелые. Никакое наказание не исправит их. Следовательно, всякое наказание, на них налагаемое, есть бесцельная и бесполезная жестокость? Следовательно, такие злодеи должны быть освобождены от всякого наказания, и им должна быть представлена полная свобода действия?
И человеческое правосудие, опираясь на непреложный и всеми сознаваемый закон правды, не только обрекает преступника на пожизненное изгнание или заключение, но за великие преступления осуждает злодея на смертную казнь. Причем, конечно, уже не имеется в виду исправление казнимого. Закон правды требует, чтобы нарушение этого закона было наказано, независимо от других целей, каковы, например, исправление наказуемого, устрашение других и пр. Цели сии могут быть и не быть. Но прямая цель наказания есть воздаяние за преступления, требуемое законом правосудия. И сам преступник, основываясь на собственном сознании, принимает назначенное ему наказание не в виде исправительной меры, хотя оно и может быть такою мерою, но принимает его как возмездие за нарушение закона.

Наконец, в словах Апостола думают находить проповедь о всеобщем восстановлении всех тварей в состояние славы и блаженства. -По откровении царства славы Бог, - говорит Апостол, - будет всяческая во всех /1Кор. 15, 28/.- А где Бог, там свет, жизнь и блаженство. Где же, - говорят, - будет геенна, если Бог будет всяческая во всех?
Но что Апостол - не проповедник всеобщего восстановления; об этом он сам свидетельствует. Апостол говорит, что на последнем суде незнающие Бога и непокоряющиеся благовествованию Господа нашего Иисуса Христа в наказание подвергнутся вечной погибели от лица Господня и от славы могущества Его /2 Фесс. 1, 7-9/.

Не противоречит же сам себе Апостол. Правда, где Бог, там свет, жизнь и блаженство; но только для тех, которые имеют очи видети /Рим. 11, 8, 9/, имеют чистое сердце, способное жить в Боге и наслаждаться блаженством лицезрения Божия /Мф. 5, 6, 8/. И естественный свет для больных глазами бывает тяжёл и невыносим, тем паче нестерпимо сияние Божественного света для душ, омраченных грехом. Для чистых сердцем Бог действительно есть свет и жизнь, для омрачённых грехом Бог есть огнь поядаяй /Евр. 12, 29/.
И тогда, как первые будут вкушать неизреченное блаженство в лицезрении Божием /Мф. 5, 8/, последних одна мысль о Боге будет приводить в ужас и трепет /Ик. 2, 19/. Бог будет всяческая во всех, но от сего не будут блаженны не способные к блаженству и не достойные блаженства. И естественный свет освещает все вещи видимого мира, но от этого не делаются прозрачными и светящимися тела тёмные и непроницаемые светом.

Нет сомнения в том, что Бог не нуждается в человеческой защите или доказательствах того, почему или по каким причинам муки адские будут вечными. Рассуждения на эту тему и обоснования причин адских мук, и притом вечных, в труде профф. Ф.А.Голубинского и Д.Г.Левитского ПРЕМУДРОСТЬ И БЛАГОСТЬ БОЖИЯ В СУДЬБАХ МИРА И ЧЕЛОВЕКА (О КОНЕЧНЫХ ПРИЧИНАХ) можно считать вполне близкими к истине.
Бог создал человека для вечного бытия. Но каково оно будет, определяет свободная воля человека: вечная жизнь с Богом или вечная смерть - мучения в отвержении Бога. Источником истинной, блаженной жизни является Бог.
Следовательно, только твари (разумные и свободные существа: ангелы и люди) - которые будут в единении с Богом, станут способны наслаждаться блаженной, райской жизнью. Жизнью, которую Творец уготовал до создания мира. В то время, как отпавшие от Создателя, вследствие своей греховной жизни, конечно же, будут отвержены. И притом на всю вечность, так как от них будет отнята благодать Святого Духа.

В истории Православной Церкви имеется неисчислимое множество подтверждений существования вечного мучения. Об этом свидетельствовали люди святой жизни, и их заверения не подлежат никаким сомнениям.
Мы приведём только один рассказ из ПИСЕМ СВЯТОГОРЦА К СВОИМ ДРУЗЬЯМ.

-Любимица Христова, Авдотья Николаевна!
Радуйтесь о Господе и спасайтесь о Нём!
Гостинец Ваш с тремя златницами я получил, при имени почившей Феодосии, о которой в обители нашей и Космодамианской пустынной церкви не престают возноситься молитвы ко Господу, да учинит душу её, идеже праведнии упокояются, сияя яко светила во свете лица Божия.

3-го ноября мы здесь, в пустыни, творили особенное поминовение о вашей незабвенной Феодосии, не забыто было это и в обители. Чётки ваши от о.Агафангела духовник наш принял с любовью.
Жизнь, жизнь! Как трудна жизнь духа нашего, чего в мире многие, думаю, не чувствуют и не понимают! И что будет, если, увлекаясь чувственностью, мы плотски отойдем в вечность, оземленивши самое сердце, самые мысли и дух бессмертный!

О, страшно будущее наше и глубоко, неизъяснимо таинство загробной жизни!
Если бы не молитвы Церкви, если бы не поминовение усопших, что было бы с нами в вечности? Да благословит Бог детскую вашу любовь к почившей вашей Феодосии! Вы даете ей ангельские крылья, чтобы при молитвах Церкви лететь выше и выше, легче и легче сквозь тьмы тем и тысячи тысяч преисподних сил, которые стерегут воздушные пути к небу.
И о вас, когда вы, по долгу естества, отойдёте в вечность, думаю, такое же будет чрез друзей ваших сильное ходатайство пред Богом: в нюже бо меру мерите, возмерится и вам, по слову Господню.

Несчастные умники нынешнего времени иногда отвергают решительно, а то остаются в сомнении: нужно ли молиться за усопших? И их крайне жаль. Кроме учения Церкви о благотворности и чрезвычайной силе поминовения усопших, многие откровения подтверждали это прежде и подтверждают ныне.
В числе русского нашего братства есть схимник, который пошёл в монахи по следующему случаю: живши в молодости беспечно, он любил все увеселения, пляски, скачки и прочее, но при всём том был и набожен. Он замечателен тем, что когда давали в Петербурге театральное представление: Страшный Суд (это было на масленице), где и он находился, то, увидев священную сцену в неприличном месте, вознегодовал на глупость театра и выскочил из него. Через несколько минут после его выхода театр вспыхнул…

Вслед за тем он сильно захворал и два месяца был в крайнем изнеможении. В один день, когда болезнь была в высшей степени, он увидел, что два юноши вошли к нему, взяли его за руки и сказали: Следуй за нами!
Больному представилось, что он, не чувствуя никакой болезни, встал, оглянулся на свою постель и видит, что тело его осталось на ней… Тогда только понял он, что оставил земную жизнь и должен явиться в иной мир. В лице юношей он узнал ангелов и, в сопровождении их, долго шёл по чрезвычайно трудным и мрачным местам. Наконец, ему послышался шум как будто огненной лавы, визг и вопль людей… В страхе и трепете он увидел что-то вроде печей, в которых бушевал огненный вихрь, крутилось пламя и среди его раздавались страдальческие стоны людей. Но печи были наглухо закрыты, и только легкий огонь пронизывал сквозь трещины их.

Тогда юноши начали объяснять, за какой грех уготовано то или другое огненное место. Наконец, показали ему страшное наказание, тоже пламень и различные виды мучений за народные бесчинные увеселения.

И сказали трепетавшему нашему брату: Если ты не отстанешь от своих грехов и привычек прежней жизни, вот твоё место…

Несчастный, видя огненное своё жилище на целую вечность, дрожал, как лист, и ни слова не мог выговорить.
Вслед за тем один из ангелов восхитил одного человека из среды пламени, и брат наш видит, что этот несчастный чёрен, как уголь, весь обгорел и, вдобавок, окован с ног до головы, так что ужасно было посмотреть на убийственное его положение.

Тогда же оба ангела сняли с мучившегося оковы и как будто мрачная шелуха слетела с него чернота: этот человек сделался чист и светел, как ангел, вышел прекрасен и с неописанной райской весёлостью в очах. Бог весть откуда ангелы взяли одеяние вроде царской порфиры, блиставшее как свет и одели ею страдальца... Брат наш, между тем, смотря на всё это, недоумевал, восхищался и благоговел пред тайною совершившегося чуда и видоизменения в человеке, дотоле страшном и обгорелом, как головня...
-Что это значит? - наконец, смиренно спросил он ангелов. - Ради Господа, объясните и скажите мне-.
-Эта душа, - отвечал один из ангелов, - была очень грешна, и потому, отлученная от Бога, должна была по делам своим вечно гореть в этом пламени. Между тем, родители этого грешника по смерти его много подавали за него милостыни, много делали поминовения при литургии и панихидах. И вот, ради поминовения и молитв родительских и ходатайства Церкви, Бог умилостивился - душа эта избавлена вечного мучения и теперь пойдёт предстать пред лице своего Господа и радоваться со святыми Его во веки... А ты, - продолжал нашему брату ангел, - иди ещё в своё место и, если хочешь избавиться от этой геенской муки, исправься и перестань грешить.-

При этих словах видение кончилось. Брат наш, очнувшись от сна, видит, что его домашние плачут по нему и распоряжаются приготовлением тела его к погребению. С того времени бросил он свои привычки и пошёл в монастырь. Теперь этот брат уже в схиме и с ужасом рассказывает то, что видел своими очами за гробом. А мы, между тем, не может не радоваться, благодаря от всей души Господа, что Он ради поминовения церковного и молитв о нас не оставляет нас своими щедротами и по смерти.
Судите после сего, как важно и необходимо поминовение усопших в церкви и дома, при молитвенных беседах наших с Богом!.. Отвергающие церковное поминовение и молитвы за усопших бессмысленнее скота.-

/Святогорец. Письма к друзьям своим о Святой горе Афонской. С.Петербург, 1873. С. 28-30/

ад, адские мучения, иной мир, загробный мир

Уже во время земной жизни многие не верующие в Бога люди в силу своих тяжёлых смертных грехов и страстей испытывают (предвкушают) эти муки.

Не будучи в состоянии переносить даже подобные страдания (не идущие в сравнение с будущими), самочинно заканчивают свое существование, лишь бы только прекратить их.

После смерти это состояние перейдёт в вечность и будет развиваться вниз по вертикали.

/В статье использованы материалы: профф. Ф.А.Голубинский и Д.Г.Левитский. Премудрость и Благость Божия в судьбах мира и человека. Москва. Типография М.Г.Волчанинова, 1885./

Автор: архимандрит Иоанн (Захарченко)

Копируя материалы, пожалуйста, поставьте ссылку на сайт bogn.ru

Авторские права.