НО ЖЕЛАЮЩИЙ ВОССТАТЬ

Человек вне Бога находится в состоянии глубокого падения и духовного бесчувствия. Христос в Евангелии назвал его мертвецом: "Предоставьте мертвым погребать своих мертвецов". Наглядно это состояние можно сравнить с устоявшимся болотом, или ульем пчел, или с муравейником. Подойдите к болоту, сверху как будто бы вода чистая, но зайдите в эту лужу и побродите, и увидите, что с ней будет. Или откройте крышку улья с пчелами, пчелы спокойно ползают в улье и занимаются своей работой, но возьмите палку и начните болтать ею в улье, какой подымется вой. Или подойдите к муравейнику и разбросайте его, какое начнётся движение муравьев. Это мы привели наглядное сравнение, чтобы было понятнее, что происходит в душе человека, когда он находится в спокойном состоянии, не тревожа свои грехи и страсти. И что с ним начинает происходить, когда он придет в себя, почувствует необходимость покаяния и начнет движение к Богу.

Когда человек находится в состоянии греха и страстей, бесы сидят в нем как цари, и особенно не беспокоят его, они только приглядывают за ним, как кот за пойманной мышью, чтобы она не сбежала от них. Но как только человек придет в себя и почувствует свою погибель, вот тут-то и начинается война не на жизнь, а на смерть. Бесы будут применять все свои средства, чтобы жертва не ускользнула из их плена. Самая большая сила у бесов, через которую они держат человека в своей греховной власти - это страсти, особенно если некоторые из них развиты очень сильно. Были случаи, когда человек рвал волосы на голове, сильно вопил к Богу о помощи, но освободиться от плена страсти не мог.

В этой внутренней войне, человек познает всё: он увидит и свое падение, т.е. плен от греха и страстей, увидит и дьявола, день и ночь воюющего против него, но также увидит и познает Бога и Его силу и помощь. А главное, он увидит и опытно познает свою немощь в борьбе с грехом, а это самое главное в духовной борьбе, ибо пока человек не познает своей немощи и не смирится, он будет постоянно падать в этой борьбе. Вот почему сейчас в мире так много зла и нестроений. Это не уврачеванные человеческие страсти. В семье нет мира и любви между супругами и детьми, на работе в коллективе происходит то же самое, все это проявление страстей и особенно самолюбия, т.е. гордыни.

А теперь обратимся к святым Отцам.
Древние святые отцы и преподобные, лично сами прошедшие путь от состояния грешника до состояния святости и на этом пути испытавшие все извороты нашего врага спасения, дьявола, изложили все это в своих писаниях. Это были настоящие в этом роде психиатры и психологи, к ним мы и обратимся.

Сделаем некоторые выписки из Творений святых Отцов.

Все мы естественно желаем и заповедь имеем быть совершенными. Господь заповедует: будьте вы совершеннии, яко Отец ваш небесный совершен есть (Мф. 5,48)… После сего не можем не видеть, что Бог требует от христиан полноты совершенства, требует, чтобы мы были совершенны во всех добродетелях.

Но, если ты желаешь достигнуть такой высоты, надобно тебе наперед узнать, в чем состоит христианское совершенство. Ибо, не узнавши этого, можешь уклониться с настоящего пути и, думая, что течешь к совершенству, направляться совсем в другую сторону.

Скажу прямо, самое совершенное и великое дело, которого только может желать и достигнуть человек, есть сближение с Богом и пребывание в единении с Ним. Но немало таких, которые говорят, что совершенство жизни христианской состоит в пощении, бдениях, коленопреклонениях, спании на голой земле и в других подобных строгостях телесных. Иные говорят, что оно состоит в совершении многих молитвословий дома и в выстаивании долгих служб церковных. А есть и такие, которые полагают, что совершенство наше всецело состоит в умной молитве, в уединении, отшельничестве и молчании. Наибольшая часть христиан ограничивают сие совершенство точным исполнением всех, уставом положенных, подвижнических деланий, не уклоняясь ни к излишеству, ни к недостатку в чем-либо, а держась золотой середины. Однако ж, все эти добродетели одни не составляют искомого христианского совершенства, но суть лишь средства и способы к достижению его.

Что они суть средства и способы, действенные к достижению совершенства в христианской жизни, в этом нет никакого сомнения. Ибо, видим очень многих мужей, которые проходят как должно сии добродетели, с той целью, чтобы получить через это силу и мощь против своей греховности и худости, чтобы почерпнуть из них мужество противостоять искушениям и обольщениям трех главных врагов наших: плоти, мира и диавола - чтобы запастись в них и через них духовными пособиями, столь необходимыми для всех рабов Божиих, особенно же для новоначальных…

Но, с другой стороны, эти же добродетели тем, которые в них полагают всю основу своей жизни и своего упования, могут причинить большой вред, нежели явные их опущения - не сами по себе - потому что они благочестны и святы, а по вине тех, которые не так должно пользуются ими. Именно, когда они, внимая только сим добродетелям, внешне совершаемым, оставляют сердце свое тещи в собственных своих волениях и в волениях диавола, который, видя, что они отступили с правого пути, не мешает им не только с радостию подвизаться в этих телесных подвигах, но и расширять и умножать их по извращенному их понятию. Испытывая при этом некоторые духовные движения и утешения, делатели сии начинают думать о себе, что возвысились уже до состояния чинов ангельских и чувствуют в себе присутствие Самого Бога. Иной же раз, углубившись в созерцание каких-либо отвлеченных, неземных вещей, мечтают о себе, будто совсем выступили из области мира сего и восхищены до третьего неба.

Но как погрешительно действуют таковые, и как далеко отстоят от истинного совершенства - это всякий может уразуметь, судя по жизни их и по их нраву. Они обыкновенно желают, чтоб их предпочитали другим во всяком случае; они любят жить по своей воле и всегда упорны в своих решениях; они слепы во всем, что касается их самих, но весьма зорки и старательны в разбирательстве дел и слов других: если кто начнет пользоваться почетом у других, какой, как им думается, имеют они, то они не могут этого стерпеть и явно делаются немирными к нему; если кто помешает им в их благочестивых занятиях и подвижнических деланиях, особенно в присутствии других - Боже сохрани, они тотчас возмущаются, тотчас кипятятся гневом и становятся совсем другими, на себя непохожими.

Если Бог, желая привести их к познанию себя самих и направить на истинный путь к совершенству, пошлет им скорби и болезни или попустит подвергнуться гонениям, которыми обычно Он испытывает, кто истинные рабы Его - тогда обнаруживается, что сокрывалось в сердце их и как глубоко растленны они гордостию. Ибо, какая бы ни случилась с ними прискорбность, они не хотят подклонить шею под иго воли Божией, упокоеваясь на праведных и сокровенных судах Его, и не желают, по примеру смирившего Себя ради нас и пострадавшего Господа нашего Иисуса Христа, Сына Божия, смирить себя паче всех тварей, почитая любезными друзьями гонителей своих, как орудия божественной к ним благостыни и споспешников их спасения. Почему очевидно, что они находятся в великой опасности. Имея внутреннее свое око, т.е. ум свой помраченным, им смотрят они и на самих себя и смотрят неверно. Помышляя о внешних своих делах благочестия, что они хороши у них, они думают, что достигли уже совершенства и, возгордеваясь от этого, начинают осуждать других. После сего нет уже возможности, чтоб кто-либо из людей обратил таковых, кроме особого Божия воздействия. Удобнее обратится на добро явный грешник, нежели скрытый, укрывающийся под покровом видимых добродетелей.

Теперь, узнавши так ясно и определенно, что духовная жизнь и совершенство не состоят в одних видимых добродетелях, узнай и то, что она не состоит в другом чем, кроме как в сближении с Богом и в единении с Ним, как сказано вначале, в связи с чем состоят сердечное исповедание благости и величия Божия и сознание собственной нашей ничтожности и склонности на всякое зло. Любовь к Богу и нелюбие к себе самим; подчинение себя не только Богу, но и всем тварям из любви к Богу; отвержение всякой собственной нашей воли и совершенная покорность воли Божией; и при том желание всего этого и совершение от чистого сердца, во славу Божию, только для одного благоугождения Богу, только потому, что так хочет Он Сам, и что так надлежит нам любить Его и работать Ему. Вот закон любви, начертанный перстом Самого Бога в сердцах верных рабов Его! Вот отвержение самих себя, какого требует от нас Бог!..

Видишь теперь, брат, в чем дело… Предполагаю, что ты изъявляешь готовность и порываешься достигнуть высоты такого совершенства. Буди благословенно рвение твое! Но уготовься и на труды, поты и борения с первых же шагов течения твоего. Все должен ты предать в жертву Богу и творить одну волю Его. Но ты в себе самом встретишь столько волнений, сколько у тебя сил и потребностей, которые все требуют удовлетворения, невзирая на то, согласно ли то с волею Божиею. Потому для достижения возжеланной тобою цели, тебе необходимо сначала подавлять свои собственные воления, а наконец, и совсем погасить и умертвить. А чтоб успеть в этом, должно тебе непрестанно себе противиться в худом и принуждать себя на доброе. Иначе говоря, должно тебе непрестанно бороться с собою и со всем, что благоприятствует твоим волениям, возбуждает и поддерживает их. Уготовься же на такое борение и на такую брань и ведай, что венец - достижение желанной тобою цели - не дается никому, кроме доблестным воителям и борцам.
Но сколько брань сия наитруднейша есть паче всякой другой, так как вступая в брань с собою, в себе же самих встречаем и противовоителей - столько же победа в ней наиславнейшая паче всякой другой, и главное, паче всего благоугодна Богу. Ибо, если одушевясь ревностию, победишь и умертвишь беспорядочные страсти свои, свои похотения и воления, то благоугодишь Богу паче и поработаешь Ему благолепнее, нежели избичевывая себя до крови и истощая себя постом больше всех древних пустынножителей. Даже то, если ты, искупив сотни рабов-христиан из рабства у нечестивых, даешь им свободу, не спасет тебя, если ты при всем этом сам пребываешь в рабстве у страстей. И какое бы вообще дело, будь оно самое великое, не предпринял ты, и с каким трудом и какими пожертвованиями ни совершил бы его, не доведет оно до той цели, какую достигнуть возжелал ты, если притом ты оставляешь без внимания страсти свои, давая им свободу жить и действовать в тебе.

Наконец, после того, как узнал ты, в чем состоит христианское совершенство и что для достижения его необходимо тебе вести непрестанную и жестокую брань с самим собою, надлежит тебе, если истинно желаешь сделаться победителем в сей невидимой брани и сподобиться достодолжного за то венца, водрузить в сердце своем следующие четыре расположения и духовные делания, как бы облещись в невидимые оружия, самые благонадежные и всепобедительные, а именно:

Не полагаться на самих себя, столь необходимо в нашей брани, что без этого, будь в том уверен, не только не возможешь одержать желаемой победы - не устоишь даже в самом незначительном нападении на тебя врага. Напечатлей это поглубже в уме своем и сердце. Со времени преступления прародителя нашего мы, несмотря на расслабление своих духовно-нравственных сил, обыкновенно думаем о себе очень высоко. Хотя каждодневный опыт очень впечатлительно удостоверяет нас в лживости такого о себе мнения, мы в непонятном самопрельщении не перестаем верить, что мы нечто, и нечто немаловажное. Эта, однако, духовная немощь наша, весьма трудно притом замечаемая и сознаваемая, паче всего в нас противна Богу, как первое исчадие нашей самости и самолюбия, и источник, корень и причина всех страстей и всех наших падений и непотребств. Она затворяет ту дверь в уме или духе, через которую одну обыкновенно входит в нас благодать Божия, не давая благодати сей внити внутрь и возобитать в человеке. Она и отступает от него. Ибо как может благодать для просвещения и помощи войти в того человека, который думает о себе, что он есть нечто великое, что сам все знает и не нуждается ни в чьей сторонней помощи? Господь да избавит нас от такой люциферовской болезни и страсти! Имеющих эту страсть самомнения и самооценки Бог строго укоряет через Пророка, говоря: "горе, иже мудри в себе самих, и пред собою разумны" (Ис. 5, 21). Почему Апостол и внушает нам: "не бывайте мудры о себе" (Рим. 12,16).

Ненавидя же это злое в нас самомнение, Бог ничего, напротив, так не любит и так не желает видеть в нас, как искреннее сознание своей ничтожности и полное убеждение и чувство, что всякое в нас добро в нашем естестве и нашей жизни происходит от Него Единого, как Источника всякого блага, и что от нас не может произойти ничего истинно доброго: ни помысл добрый, ни доброе дело. Почему Сам Он и печется промыслительно насадить этот небесный росток в сердцах возлюбленных другов Своих, возбуждая в них неценение себя и утверждая ненадеяние на себя, иногда через благодатное воздействие и внутреннее озарение, иногда внешними ударами, болезнями и скорбями, иногда неожиданными и почти непреодолимыми искушениями и падениями, а иногда и другими способами, для нас не всегда понятными. При всем том, однако ж, т.е. хотя это не ожидание от себя ничего доброго и ненадеяние на себя есть Божие в нас дело - мы и со своей стороны должны делать всякие усилия для стяжания такого расположения; делать все, что можем и что в нашей власти. И я, брате мой, намечаю тебе здесь четыре делания, в силу которых ты, с Божиею помощию, можешь достигнуть, наконец, неверия себе, или то, чтоб никогда ни в чем на себя не надеяться.

1. Познай свое ничтожество и постоянно содержи в мысли, что ты сам собою не можешь делать никакого добра, за которое оказался бы достойным Царствия Небесного. Слушай, что говорят богомудрые отцы:
Петр Дамаскин уверяет, что "ничего нет лучше, как познать свою немощность и неведение, и ничего нет хуже, как не сознавать этого".
Святой Максим Исповедник учит, что "основание всякой добродетели есть познание человеческой немощности".
Святой Иоанн Златоуст утверждает, что "тот только и знает себя наилучшим образом, кто думает о себе, что он ничто".

2. Ищи помощи в этом у Бога в теплых и смиренных молитвах, ибо это Его есть дар. И если ты желаешь получить его, то тебе надлежит прежде водворить в себе убеждение, что ты не только не имеешь такого о себе сознания, но что и стяжать его совсем не можешь сам собою. Затем, дерзновенно предстоя пред величием Бога и твердо веруя, что по безмерному Своему благоутробию, Он всеконечно дарует тебе такое себя познание, когда и как знает - не допускай уже отнюдь ни малейшего сомнения, что ты действительно получишь его.

3. Привыкай всегда опасаться за себя и бояться бесчисленных врагов своих (бесов), которым не можешь ты противостоять и малое время. Бойся долгого их навыка вести с нами брань, их вселукавствия, их засад, их преображения в ангелов света, их бесчисленных козней и сетей, которые тайно расставляют они на пути твоей добродетельной жизни.

4. Если впадешь в какое-либо прегрешение - как можно живее обращайся к узрению своей немощи и сознанию ее. Для этого Бог и попустил тебя пасть, чтобы ты лучше познал свою слабость, и таким образом не только сам научился презирать себя самого, но возжелал быть презираемым и от других, по причине великой слабости своей. Ведай, что без такого желания невозможно возродиться в тебе и укорениться благодетельному неверию себе, в котором основание и начало истинного смирения и которое само имеет основу в сказанном опытном познании своего бессилия и своей ненадежности.

Из сего всякий видит, сколь необходимо для желающего стать причастником света небесного, познать самого себя, и как к таковому познанию благость Божия гордых и самонадеянных обычно приводит посредством их падений, праведно попуская им впасть в то самое прегрешение, от которого предохранить себя они сами считают довольно сильными, да познают немощь свою, и да не дерзают более полагаться на себя, как в этом, так и во всем другом.

Однако ж, это средство, хотя и очень действенное, но и не безопасное. Бог не всегда употребляет это средство, но когда уже все другие средства, более легкие и свободные, о которых мы помянули, не приводят человека к самопознанию. Тогда уже, наконец, попускает Он человеку падать в грехи, большие или малые, судя по великости или малости его гордости, самомнения и самонадеянности, так что где нет такого самомнения и самонадеянности, там не бывает и вразумительных падений. (Преподобный Иоанн Лествичник говорит: "знай, что где произошло падение, там предварила гордость"). Посему, когда случится тебе пасть, спешно беги помыслами к смиренному самопознанию и уничиженному о себе мнению и чувству, и докучательною молитвою взыщи у Бога дарования тебе истинного света для познания ничтожности своей и утверждения сердца своего в ненадеянии на себя, чтобы опять не впасть в то же или еще в более тяжкое и разорительное прегрешение.

Прибавлю к этому, что не только когда кто впадет в какой-либо грех, но и когда подвергается какому-либо несчастию, бедствию и скорби, особенно телесной болезни, нелегкой и долговременной, должно ему разуметь, что сие страждет он, чтоб пришел в самопознание, именно в сознание своей немощности и смирился. На этот конец и для этой цели попускается Богом, чтоб находили на нас всякого рода искушения от диавола, от людей и от поврежденного естества нашего. И святой Апостол Павел, видя эту цель в искушениях, каким подвергался он в Асии, говорил: "Сами в себе осуждение смерти имехом, да не надеющееся будем на себя, но на Бога, восставляющего мертвыя" (2 Кор. 1,9).

И еще приложу: кто хочет познать свою немощность из самой действительной жизни своей, тот пусть, не говорю много дней, но хоть один день, понаблюдает свои помыслы, слова и дела - о чем думал, что говорил и делал. Несомненно найдет он, что большая часть его помыслов, слов и дел были погрешительны, неправы, неразумны и худы. Такой опыт впечатлительно даст ему понять, сколько он нестроен в себе и немощен. А от такого понятия, если он искренно желает себе добра, доведет до восчувствования, сколь нелепо ожидать какого-либо добра от себя одного и надеяться на себя.

"Возлюби смирение во всех делах своих, чтобы избавиться от неприметных сетей, какие всегда находятся вне пути смиренномудренных. Не отказывайся от скорбей, потому что ими входишь в познание истины, и не устрашайся искушений, потому что через них обретаешь досточестное. Молись, чтобы не впадать в искушения душевные, а к искушениям телесным приуготовляйся со всею крепостию своею. Ибо вне их не возможешь приблизиться к Богу, потому что среди них уготован божественный покой. Кто бежит от искушений, тот бежит от добродетели. Разумею же искушение не пожеланий, но скорбей" (с. 35-36).

"Некто был спрошен: когда человек узнает, что получил отпущение грехов своих? И спрошенный отвечал: когда ощутит в душе своей, что совершенно, от всего сердца, возненавидел грехи, и когда явно дает себе направление противоположное прежнему. Таковый уповает, что получил от Бога оставление грехопадений, как возненавидевший уже грех по свидетельству совести, какое приобрел в себе по Апостольскому слову: неосужденная совесть сама себе свидетель" (с.84).

"Вопрос: Что такое мир? Как познаем его, и сколько вредит он любителям своим?

Ответ: Мир есть блудница, которая взирающих на нее с вожделением красоты ее привлекает в любовь к себе. И кем, хотя отчасти, возобладала любовь к миру, кто опутан им, тот не может выйти из рук его, пока мир не лишит его жизни. И когда мир совлечет с человека все, и в день смерти вынесет его из дому его, тогда узнает человек, что мир подлинно льстец и обманщик. Когда же будет кто усиливаться выйти из тьмы мира сего, пока еще сокрыт в нем, невозможет видеть путь его. И таким образом, мир удерживает в себе не только учеников и чад своих, и тех, которые связаны им, но и нестяжательных, подвижников, и тех, которые сокрушили узы его и вдруг стали выше его. Вот, и их различными способами начинает уловлять в дела свои, повергает к ногам своим и попирает" (с.90-91).

Вопрос: Чем заниматься, и о чем размышлять должно подвижнику, пребывающему в безмолвии, в безмолвной своей келии? И что надлежит ему непрестанно делать, чтобы ум его не имел досуга для суетных помыслов?

Ответ: Спрашиваешь о занятии и размышлении, как человеку стать мертвым в келии своей? Разве человек рачительный и трезвенный душею имеет нужду спрашивать, как ему вести себя, когда бывает он один сам с собою? Какое иное занятие у монаха в келии его, кроме плача? Разве бывает у него время от плача обратиться к другому помыслу? И какое занятие лучше этого? Само пребывание монаха и одиночество его, уподобляясь пребыванию во гробе, далекому от радости человеческой, учат его, что деятельность его - плач. И само значение имени его к тому же призывает и убеждает, потому что называется он сетующим, то есть исполненным горести в сердце. И все святые в плаче переселялись из сей жизни. Если же святые плакали, и, пока не переселились из жизни сей, очи их всегда были наполнены слезами, то кто же не будет плакать? Утешение монаху порождается плачем его. И если совершенные и победоносные здесь плакали, то как стерпит исполненный язв, чтобы перестать ему плакать? Кто имел лежащего пред собою мертвеца и видит, что сам он умерщвлен грехами - того нужно ли учить, с какой мыслью пользоваться ему словами? Душа твоя, которая для тебя дороже целого мира, умерщвлена грехами и лежит пред тобою, ужели же не требует она плача? Поэтому, если пойдем на безмолвие и с терпением будем пребывать в нем, то, конечно, в состоянии будем пребывать в плаче. Посему будем часто в уме своем молить Господа, чтобы даровал нам плач. Ибо, если приобретаем сию благодать, лучшую и превосходнейшую прочих дарований, то при помощи ее достигнем чистоты. А как скоро достигнем ее, не отнимется уже у нас чистота до самого исхода нашего из жизни сей.

Посему, блаженны чистые сердцем, потому что нет времени, когда бы не услаждались они сею сладостию слез и в ней всегда зрят они Господа. Пока еще слезы у них на глазах, они сподобляются зрения откровений Его на высоте молитвы своей, и нет у них молитвы без слез. Сие то и значит сказанное Господом, блажени плачущи, яко тии утешатся (Матф. 5, 11)" (с.104-105).

Если будешь трудиться в прекрасной добродетели и не почувствуешь, что вкушаешь от нее наслаждение, то не удивляйся. Ибо, пока не смирится человек, не получает награды за свое делание. Награда дается не за делание, но за смирение. Кто оскорбляет последнее, тот теряет первую. Кто предварил, и приял уже награду за добрые дела, тот преимуществует пред имеющим делание добродетели. Добродетель есть матерь печали, а от печали рождается смирение, а смирению дается благодать. Воздаяние же бывает уже не добродетели и не труду ради нее, но рождающемуся от них смирению. Если же оно утрачено, то первые будут напрасны.

Делание добродетели есть хранение заповедей Господних. Обилие делания - вот доброе приуготовление ума. Оно состоит в смиренномудрии и хранении. Когда оскудеет сила первых, вместо них приемлется это. Христос же требует не делания заповедей, но исправления души, для которого узаконил заповеди подзаконным (с.154-155).

И имеющие в себе живущего Господа, по сему самому не желают быть в покое и освободиться от скорбей, хотя по временам и дается им таинственно утешение в духовном.

Не добродетель уже человеку, когда достигнет ее, не имеет попечения и труда в ней, но вот селение Духа - непрестанно принуждать себя быть в повиновении, хотя и есть способ сделать дело в покое, потому что такова воля Духа: в ком обитает Он - не приучать тех к лености. Напротив того, Дух пробуждает их не покоя искать, но предаваться паче деланию и наибольшим скорбям. Искушениями Дух укрепляет их и делает, что приближаются они к мудрости. Таковая воля Духа, чтобы возлюбленные его пребывали в трудах.

Не дух Божий живет в тех, которые пребывают в покое, но дух диавола, как сказал некто из любящих Бога: "клялся я, что умираю всякий день". Тем и отличаются сыны Божии от прочих, что живут они в скорбях, а мир гордится роскошью и покоем.

Ибо не благоволил Бог, чтобы возлюбленные Его покоились, пока они в теле, но паче восхотели, чтобы они, пока в мире, пребывали в скорби, в тяготе, в трудах, в скудости, в наготе, в одиночестве, нужде, болезни, уничижении, в оскорблениях, в сердечном сокрушении, в утружденном теле, в отречении от сродников, в печальных мыслях, имели иной взгляд на всю тварь, место жительства непохожее на обыкновенное человеческое, жилище иноческое, которое безмолвно, невидно по человеческому взгляду, не заключает в себе ничего такого, что веселит здесь человека.

Иноки плачут, а мир смеется. Они воздыхают, а мир веселится. Они постятся, а мир роскошествует. Трудятся они днем, а ночью предаются подвигам в тесноте и трудах. Некоторые из них пребывают в добровольных скорбях, другие в трудах, борясь со страстями своими, иные гонимы людьми, а иные бедствуют от страстей, от демонов и от прочего. И одни были изгнаны, другие умерщвлены, иные проидоша в милотех (Евр. 11,37) и проч. И исполнилось на них слово Господа: в мире скорбни будете, но о Мне возрадуетесь (Иоанн 16,33). Господь знает, что живущим в телесном покое невозможно пребывать в любви Его и потому воспретил им покой и услаждение оным (с.161-162).

Храни себя от самомнения во время добрых в тебе изменений. Немощь свою и невежество свое в рассуждении тонкостей сего самомнения рачительно открывай Господу в молитве, чтобы не быть тебе оставленным и не искуситься в чем-либо срамном, потому что за гордостью следует блуд, а за самомнением обольщение (с.174).

Если Господь посетит тебя в телесном без твоего труда, когда подвизаешься в попечении о душе своей, то, по ухищрению убийцы-диавола, возникает тогда в тебе помысл, что причина всего этого промышления, без сомнения, в тебе самом. И тогда вместе с сим помыслом прекращается промышление о тебе Божие, и в тот самый час устремляются на тебя весьма многие искушения, или от прекращения попечения о тебе Промыслителя, или от возобновления трудов и болезней, восстающих в теле твоем. Бог прекращает попечение Свое не за одно возникновение помысла, но за то, что ум останавливается на сем помысле. Ибо не наказует и не судит Бог человека за невольное движение, если и согласимся на время с помыслом. Ежели в тот же час прободем в себе страсть и явится в нас сокрушение, то Господь не взыскивает с нас за такое нерадение, взыскивает же за нерадение, которому действительно предается ум так, что взирает на это бесчувственно и признает это чем-то должным и полезным, а не почитает сего опасною для себя заботою (с.174-175).

Восчувствовавший грехи свои - выше того, кто молитвою своею воскрешает мертвых, когда обитель его будет среди многолюдства. Кто один час провел, воздыхая о душе своей, тот выше доставляющего пользу целому миру своим лицезрением. Кто сподобился увидеть самого себя, тот выше сподобившегося видеть Ангелов. Ибо последний входит в общение очами телесными, а первый очами душевными (с.180).

И еще был спрошен: "как может человек приобрести смирение?"

И сказал: непрестанным памятованием прегрешений, надеждою приближающеюся к смерти, бедным одеянием, тем, чтобы во всякое время предпочитать последнее место, и во всяком случае принимать охотно на себя дела самые последние и уничиженные, не быть непослушным, сохранять непрестанное молчание, не любить ходить в собрания, желать оставаться неизвестным и ни во что не избираемым, не удерживать никакой вещи в полном собственном распоряжении, ненавидеть беседы со многими лицами, не любить прибытков, и, сверх сего, умом своим быть выше всякого людского порицания и обвинения и выше зависти, не быть таким человеком, которого руки были бы на всех, и на котором были бы руки всех, но одному в уединении заниматься своим делом, и не брать на себя попечения о чем-либо в мире, кроме себя самого. Короче сказать: странническая жизнь, нищета и пребывание в уединении - вот от чего рождается смирение, и очищается сердце (с. 209-210).

Когда Божественная благодать утвердит мысли его, чтобы во всем этом уповал он на Бога, тогда, мало-помалу, начинает он входить в искушения. И благодать попускает, чтобы насылаемы были на него искушения, соответственные его мере, чтобы понести человеку силу их. И в сих искушениях ощутительно приближается к нему помощь, чтобы благодушествовал он, пока обучится постепенно и приобретет мудрость. И в уповании на Бога станет призирать врагов своих. Ибо умудриться человеку в духовных бранях, познать своего Промыслителя, ощутить Бога своего и сокровенно утвердиться в вере в Него, невозможно иначе, как только по силе выдержанного им испытания.

Благодать, как скоро усмотрит, что в помысле человека начало проявляться несколько самомнения, и стал он высоко о себе думать, тотчас попускает, чтобы усилились и укрепились против него искушения, пока не познает свою немощь, не бежит и не емлется во смирении за Бога. Сим приходит человек в меру мужа совершенного верою и упованием на Сына Божия и возвышается до любви. Ибо чудная любовь Божия к человеку познается, когда бывает он в обстоятельствах, разрушающих надежду его. Здесь Бог силу Свою показует в спасении его. Ибо никогда человек не познает силы Божией в покое и свободе (с. 222).

Прежде всех страстей - самолюбие, прежде всех добродетелей - пренебрежение покоем. Кто тело свое предает покою, тот в стране мира причиняет ему скорбь. Кто наслаждается в юности своей, тот делается рабом в старости, и воздыхает в последние дни свои.

Как лекарства истребляют нечистоту худых соков в теле, так жестокость скорбей очищает сердце от лукавых страстей. Как невозможно остаться невредимым тому, кто щадит своего врага на поле битвы, так невозможно и подвижнику душу свою избавить от погибели, если щадит он тело свое. Как юная дева поражается страшными зрелищами, и, предаваясь бегству, держится за края одежды своих родителей, призывая их на помощь, так и душа, в какой мере утесняется и сокрушается страхом искушений, спешит прилепиться к Богу, призывая Его в непрестанной молитве. И пока искушения продолжают одно за другим нападать на нее, умножает моление, а как скоро получает опять освобождение, предается парению мыслей (с.227-229).

Одним из святых написано: кто не почитает себя грешником, того молитва не приемлется Господом. Если же скажешь, что некоторые отцы писали о том, что такое душевная чистота, что такое здравие, что такое бесстрастие, то писали не с тем, чтобы нам с ожиданием домогаться этого прежде времени, ибо написано, что не придет царствие Божие с соблюдением ожидания (Лук. 17, 20). И в ком оказалось такое намерение, те приобрели себе гордость и падение. А мы область сердца приведем в устройство делами покаяния и житием благоугодным Богу, Господне же придет само собою, если место в сердце будет чисто и неосквернено. Чего же ищем с соблюдением, разумею Божии высокие дарования, то не одобряется Церковию Божией, и приемшие это приобретали себе гордость и падение. И это не признак того, что человек любит Бога, но душевная болезнь. Да и как нам домогаться высоких Божиих дарований, когда Павел хвалится скорбями, и высоким Божиим даром почитает общение в страданиях Христовых (с. 258).

Творящих знамения, чудеса и силы в мире не сравнивай с безмолствующими с ведением. Бездейственность безмолвия возлюби паче, нежели насыщение алчущих в мире и обращение многих народов к поклонению Богу. Лучше тебе самого себя разрешить от уз греха, нежели рабов освобождать от рабства. Лучше тебе умириться с душою твоею в единомыслии тройственного в тебе состава, т.е. тела, души и духа, нежели учением своим умиротворять разномысленных. Григорий говорит: "хорошо богословствовать ради Бога, но лучше сего для человека соделать себя чистым для Бога". Лучше тебе, будучи ведущим и опытным, быть косноязычным, нежели от остроты ума своего подобно реке источать учения. Полезнее для тебя позаботиться о том, чтобы нашедшее в душе твоей от страстей восставить возбуждением помышлений своих к божественному, нежели воскрешать умерших.

Многие совершали силы, воскрешали мертвых, трудились в обращении заблудших и творили великие чудеса, руками их многие приведены к богопознанию и после всего этого сами, оживотворявшие других, впали в мерзкие и гнусные страсти, умертвили самих себя и для многих сделались соблазном, когда явны стали деяния их, потому что были еще в душевном недуге, не заботились о здравии душ своих, но сами, будучи еще немощны, пустились в море мира сего исцелять души других, и, как сказал я, утратили для душ своих надежду на Бога. Немощь чувств не в состоянии была сретить и вынести пламень того, что обыкновенно приводит в рассвирепение лютость страстей, потому что для чувств нужна была еще осторожность, и именно в том, чтобы вовсе не видать женщин, не предаваться покою, не приобретать серебра и других вещей, не начальствовать над другими, не превозноситься над ними (с.280-281).

В смирении посевай милостыню и пожнешь милость на суде. Чем погубил ты доброе, тем снова приобретай оное. Оволом задолжал ты Богу, за овол не возьмет с тебя жемчужины. Например: погубил ты целомудрие, Бог не примет от тебя милостыни, если пребываешь в блуде, потому что хочет от тебя святыни тела, так как преступил ты заповедь. Ужели, думая оставить стяжание мира, будешь вести брань за что-либо иное? Оставил ты насажденное, и с другими разве пришел ратовать? (с.291-292).

Недуги насылает Бог для здравия души. Некто из святых сказал: "замечал я, что монаху, который не работает благоугодно Господу и не подвизается ревностно о спасении души своей, непременно попускается Богом впадать в искушения, чтобы не оставался он праздным и от многой своей праздности не уклонился в худшее". Посему-то Бог налагает искушение на ленивых и нерадивых, чтобы помышляли они об искушениях, а не о суетном. Творит же сие Бог всегда с любящими Его, чтобы вразумить, умудрить и научить их воле Своей. И когда будут умолять Его, нескоро внемлет им, пока не изнемогут, и пока несомненно не дознают, что за нерадение и за леность их приключилось с ними это. Ибо написано: егда прострете руки ваша ко Мне, отвращу очи Мои от вас, и аще умножите моление, не услышу вас (Исаии 1, 15). И хотя говорится сие и о других, однако же написано собственно об оставивших путь Господень.

Но поелику говорим, что Бог многомилостив, то почему же, когда постоянно толцем и просим в искушениях, не бываем услышаны, но презирает Он прошение наше? Сему, конечно, учит нас Пророк, говоря: не мала рука Господня, чтобы помиловать, и не тяжел Господь слухом, чтобы услышать. Но грехи наши разлучили нас с Ним, и беззакония наши отвратили лице Его, чтобы не слышать (Исаии 59, 1). Во всякое время воспоминай о Боге, и Он воспомянет о тебе, когда впадешь в беды (с.296-297).

Поползнуться на что либо греховное - обнаруживает человеческую немощь, потому что Бог на пользу душе попустил, чтобы она была доступна страстям, не усмотрел же полезным, поставит ее выше страстей прежде второго пакибытия. И душе быть доступною страстям - полезно для уязвления совести, пребывать же в страстях - нагло и бесстыдно (с.304).

Если же это справедливо (как и действительно справедливо), что есть несмысленнее или неразумнее такой речи: "довольно для меня избежать геенны, о том же, чтобы войти в царство, не забочусь?" Ибо избежать геенны и значит это самое - войти в царство, равно как лишиться царства - значит войти в геенну. Писание не указало нам трех стран, но что говорит? Егда придет Сын человеческий в славе Своей и поставит овцы одесную Себе, а козлища ошуюю (Мф. 25, 31.33). Не три наименовал сонма, но два - один одесную, другой ошуюю. И разделил пределы различных обителей их, сказав: и идут сии, (т.е. грешники) в муку вечную, праведницы же в живот вечный (Мф. 25, 46), просветятся яко солнце (Мф. 13, 43). И еще: от восток и запад придут и возлягут на лоне Авраамовом в царствии небесном, сынове же царствия изгнаны будут во тьму кромешную, где плач и скрежет зубов (Мф. 8, 11. 12), что страшнее всякого огня. Не уразумел ли ты из сего, что состояние противоположное горней степени - и есть самая мучительная геенна?" (с. 308-309).

"Прекрасное дело научать людей благости Божией, привлекать их непрерывностию Промысла Божия, и от заблуждения приводить к познанию истины. Ибо таков был образ действия у Христа и у Апостолов, и он весьма высок. Если же человек, при таковом образе жизни и частом общении с людьми, чувствует в себе, что немощна совесть его при воззрении на существующее, и возмущается тишина его, и помрачается ведение, потому что ум его имеет еще нужду в охранении и в подчинении чувств, и желая врачевать других, губит он собственное свое здравие, и оставляя собственную свободу воли своей, приходит в смятение ума, то пусть вспомнит таковый Апостольское слово, внушающее нам, что совершенных есть твердая пища (Евр. 5, 14), и пусть возвратиться вспять, чтобы не услышать от Господа сказанного в притче: врачу, исцелися сам (Лук. 4, 23). Пусть осуждает сам себя и охраняет здравие свое, и вместо чувственных слов его да служит доброе его житие, и вместо гласа уст его да учат его деяния. И когда узнает, что душа его здрава, тогда пусть пользует других и врачует своим здравием. Ибо, когда будет вдали от людей, тогда может больше сделать им добра ревностию о добрых делах, нежели сколько сделает словами, будучи сам немощен и более их имея нужды в исцелении. Слепец слепца аще водит, оба в яму впадут (Матф. 15, 14). Твердая пища прилична здоровым, имеющим обученные чувства, способным принимать всякую пищу, т.е. приражения всяких ощущений и по причине обучения в совершенстве, от каких бы то ни было встреч, не видит вреда сердцу (с. 309-310).

Когда на пути своем находишь неизменяемый мир, тогда бойся, потому что далеко отстоишь от прямой стези, протоптанной утружденными стопами святых. Ибо, пока ты еще на пути ко граду царствия, признаком приближения твоего ко граду Божию да будет для тебя следующее. Сретают тебя сильные искушения, и чем более приближаешься и преспеваешь, тем паче предстоящие тебе искушения умножаются. А потому как скоро на пути своем ощутишь в душе своей наибольшие и сильнейшие искушения - знай, что в это время душа твоя действительно втайне вступила на новую высшую степень и преумножена ей благодать в том состоянии, в каком она поставлена, потому что соответственно величию благодати, в такой же именно мере и в скорбь искушений вводит Бог душу, и вводит не в мирские искушения, какие бывают с иными для обуздания порока и дел явных, не телесные возмущения разумей также под искушениями, но искушения, какие приличны инокам в их безмолвии. Если же душа в немощи, и нет у нее достаточных сил для великих искушений, а потому просит, чтобы не войти в оныя, и Бог послушает ее, то наверное знай, что в какой мере не имеет душа достаточных сил для великих искушений, в такой же она недостаточна и для великих дарований, и как возбранен к ней доступ великим искушениям, так возбраняются ей и великие дарования, потому что Бог не дает великого дарования без великого искушения. Соразмерно с искушениями определены Богом и дарования (с. 381).

Дела телесные без печали ума - тоже, что и тело неодушевленное. Кто скорбит сердцем и дает свободу чувствам своим, тот подобен больному, который страждет телесно и у которого уста отверсты для всякой вредной ему снеди. Кто скорбит сердцем и дает свободу чувствам своим, тот подобен человеку, у которого есть единородный сын, и который мало-помалу закалает его собственными своими руками. Печаль ума - драгоценное Божие даяние. Кто переносит ее, как должно, тот подобен человеку, у которого члены его исполнены святости. Человек, который дал волю языку своему говорить о людях и доброе и худое, недостоин сей благодати. Покаяние и частые сношения с людьми - то же, что разбитая бочка. Щедрые подаяния и вместе заушения - то же, что в меду омоченный меч.

Целомудрие и беседа с женщиною - то же, что львица с овцою в одном доме. Дела без милосердия перед Богом - то же, что человек, который закалает сына в присутствии отца его. Кто немощен душою и исправляет друзей своих, тот подобен человеку, который слеп глазами и указывает другим дорогу.

Милосердие и правосудие в одной душе - то же, что человек, который в одном доме поклоняется Богу и идолам. Милосердие противоположно правосудию. Правосудие есть уравнивание точной меры, потому что каждому дает, чего он достоин, и при воздаянии не допускает склонения на одну сторону или лицеприятия. А милосердие есть печаль, возбуждаемая милостью и ко всем сострадательно преклоняется: кто достоин худого с ним обращения, тому не воздает злом, и кто достоин доброго воздаяния, того преисполняет с избытком. И если в одном есть часть справедливости, то в другом есть часть худого. Как сено и огонь не терпят быть в одном доме, так правосудие и милосердие - в одной душе (с.411).

Не тогда будем печалиться, когда поползнемся в чем-нибудь, но когда закосневаем в том же, потому что поползновение бывает часто и с совершенными, а закосневать в том же есть совершенное омертвение. Печаль, какую чувствуем при своих поползновениях, вменяется нам благодатию вместо чистого делания. Кто, в надежде на покаяние, поползнется вторично, тот лукаво поступает с Богом. Неведомо нападает на него смерть, и не достигает он времени, в которое надеялся исполнить дела добродетели. Каждый, давший волю чувствам, дал волю и сердцу (с.419).

Судиться - не христианского жития дело. Об этом нет и намека в учении Христовом. Веселись с веселящимися и плачь с плачущими, ибо это - признак чистоты. С больными болезнуй, с грешными проливай слезы, с кающимися радуйся. Будь дружен со всеми людьми, а мыслию своею пребывай один. Принимай участие в страданиях всякого, а телом своим будь далеко от всех. Никого не обличай, не поноси, даже и крайне худых по жизни своей. Распростри одежду свою над падающим и покрой его. Если не можешь взять на себя грехов его и понести за него наказание и стыд, то будь по крайней мере терпелив и не стыди его. Знай, что для того нам и надобно не выходить из дверей келии, чтобы не знать худых дел человеческих, и тогда в неведении ума своего во всех увидишь людей святых и добрых. Если же станем обличать, вразумлять, судить, исследовать, наказывать, укорять, то жизнь наша чем будет отличаться от жизни городской?" (с.415).