-Колдовство есть тёмная теургия, полярная мистике божественной, колдовство есть мистика соединения человека с диаволом. Для примера приведём один рассказ, произошедший в 1600 году.

Михаил Шрамм, юноша 17 лет, был послан родителями в Вюрцбург для усовершенствования в науках. Там он сблизился с товарищами. Один из них, изучавший право, познакомил Шрамма с человеком, занимавшимся магией. Знакомство это привело к тому, что оба юноши соблазнились обещаниями мага даровать им могущество с помощью злой силы.

Согласно хронике, маг заверил молодых людей, что всемогущество это легко достижимо, но надо быть готовым встретиться лицом к лицу с демоном, который совсем не так уж противен, и при этом дать демону маленькую расписку… Условие было принято; каждый из молодых людей позволил извлечь по капле крови из своего пальца и этой кровью подписал свой договор с дьяволом.

Далее в хронике говорится, что маг повёл юношей из города, очертил круг в одном пустынном месте и поставил юношей в этот круг. После заклинаний явился демон. Хотя он и явился в образе человеческом, это все-таки поразило юношей.
Охваченные ужасом, оба неофита намеревались бежать, но маг, предвидя это, связал их… Расписка, написанная кровью, была отдана демону.

Этому ужасу было бы весьма опасно поддаваться. Если имеют несчастие выйти из круга, то ожидает смерть или, по меньшей мере, сумасшествие.

Вызыватель должен быть твёрдым и на всё готовым. Когда это первое действие удалось, остается только приказывать. Но не надо забывать, что вызыватель должен быть всё время в напряжении, никогда не изменять твёрдой воле и быть недоступным страху; он имеет дело со слугами очень упрямыми и всегда готовыми к возмущению… Его положение подобно положению укротителя диких зверей в клетке.

Поэтому существует поговорка, что диавол рано или поздно свернёт шею колдуну.

То колдовство, о котором мы сейчас говорили, есть явная его форма. Здесь мы видим сознательное стремление человека к тёмной силе (диаволу); человек знает, что делает, он понимает значение силы, с которой вступает в союз.

/О том, что собой представляет г-жа Блаватская, её теософское учение и его конечная цель. У нас на руках оказался прелюбопытный материал - книга одного из основоположников теософического общества в России, бывшего секретаря Петроградского теософического общества К.Д. Кудрявцева "Что такое теософия и теософического общество".

Будучи христианином, Кудрявцев полагал, что теософическое общество, как общество научно-философское, имеющее цель согласовать знание с верой, безусловно принесёт пользу. Но, когда он увидел, что цели совершенно иные, что в действительности оно стремится основать свою собственную, не имеющую ничего общего с христианством религию, что руководители общества подчиняются центральной теософической организации, находящейся за границей (в Индии), когда он, наконец, изучил теософическую литературу по заграничным источникам - он вышел из общества, представляющего собой, в сущности, -замаскированное религиозное антихристианское движение, принадлежать к которому с чистой совестью можно лишь по неведению или заблуждению-.

Ядро общества составляет свою как бы церковь, на знамени которой написано "нет религии выше истины". Но, поскольку, по заявлению А.Безант, теософия и есть истина, слова эти следует читать и понимать иначе: "Нет религии выше теософии".

Чтобы узнать, какие цели преследует ядро общества, направляющее деятельность его членов, надо быть -посвящённым-, ибо то, что находится за вратами посвящения, в самом сердце теософического общества, является, по меткому выражению г-на Кудрявцева, -уравнением со многими неизвестными-.

И действительно, неизвестно, почему первая "посланница учителей" Е.П.Блаватская оставила христианство ради буддизма. Почему первый президент теософического общества Г.Олькот также переменил христианство на буддизм, почему нынешний президент общества А.Безант идёт по линии браманизма.

Ключ к этой загадке мы находим в книге г-на Кудрявцева. Вот что ему удалось узнать из одного частного письма г-жи Блаватской А.И.Ганненфельду, а также из некоторых изданий, печатаемых за границей. В письме Блаватской от 24 марта 1888 г., появившемся в печати в первый раз в книге Кудрявцева, читаем следующее. -Вы спрашиваете, верим ли мы, теософы, в Христа. В Христа безличного - да. Кришна (Adi) или Aya Bouddha, тот же Христос… но не в Иисуса Назаретского. Последний был Хрестос, а не Христос, как десятки других сынов Божиих-.

Та же Блаватская однажды высказалась более чем откровенно: наша цель не в том, чтобы восстановить индуизм, а в том, чтобы смести христианство с лица земли.

Наконец, в одном английском издании (The Two Worlds от 20 апреля 1894 г.) можно прочесть следующее заявление нынешней "посланницы учителей", А.Безант: -Быть обращённым в христианство хуже, чем быть скептиком и материалистом-.

Уже из одного того, что сами "посланцы учителей", направляющие деятельность ядра общества, стремятся к тому, чтобы смести христианство - уже из этого можно заключить: скрытая цель генерального штаба теософов, в которую посвящены только эзотерики, та же самая - уничтожить христианство/.

В чём же заключается это "безумие медиумства", в котором воочию убедилась г-жа Блаватская?

-Часто я с ужасом и отвращением наблюдала, - пишет Блаватская из Америки своей сестре Желиховской, - как отделялась ожившая тень от внутренностей медиума; как, выделяясь из его астрального тела, в чужой оболочке называлась якобы своим близким, умиляя их до восторга, заставляя широко открывать сердца и объятия этим теням, которых они искренно считали своими дорогими отцами и братьями, воскресшими для убеждения их в вечной жизни и свидания с ними.

А если бы знали они правду! Если бы верили ей! Если бы видели, что я часто видела, как уродливое бесплотное создание иногда набрасывается на кого-либо из присутствующих на этих волхвованиях спиритов; оно окутывает человека будто чёрным саваном и медленно исчезает в нём, словно втянутое в тело его каждой порой-.

Чтобы не быть голословными, сошлёмся на ту же г-жу Блаватскую, которая в своём письме Генненфельду указывает на последствия, к коим пришли даже такие знаменитые спириты, как Юм, Форстер, След и Кэт Фокс.

- Вспомните, что было с Юмом, который был всю жизнь страдальцем телесно и сам злейшей кикиморой, пока жил жертвой внушения всех этих псевдодухов.

Форстер был распутнейшим пьяницей и вот уже 10 лет сидит в сумасшедшем доме.

След совершает под наитием своих "духов" все пороки Содома и Гоморры и всю жизнь - страдающая эпилептическая тряпка.

Кэт Фокс спилась с кругу здесь (в Лондоне) и до того безобразничает, что спиритуалисты отправили её силой в Америку-.

-Мы считаем небезынтересным сообщить о совершенно особом переживании знаменитого художника 16 столетия Бенвенуто Челлини, переживании, описанном им в автобиографии. При этом надо сказать, что автобиография Челлини носит печать полной правдивости, в чём может убедиться каждый, прочитав книгу -Жизнь Бенвенуто Челлини, им самим рассказанная-.

Время описанного Бенвенуто события относится к 1533 г.
В то время он был молод, ему было 33 года, вёл он бурную жизнь и был, между прочим, увлечён одной девушкой, сицилианкой Анжеликой, которую мать увезла от преследований Бенвенуто.

И мы сейчас же сговорились приняться за дело.

Однажды вечером священник делал нужные приготовления и приказал мне подыскать одного либо двух товарищей. К себе же он пригласил молодого человека из Пистои, который и сам занимался некромантией.

Я привел Винченцо Ромоли, моего близкого друга. Мы отправились в Колизей. Там священник оделся, как одеваются некроманты, и начал вырисовывать на земле круги с величайшими церемониями, какие только можно себе представить.

Он принёс с собою драгоценные благовония, смрадные снадобья и огонь. Когда всё было в порядке, он сделал в начерченном круге разрыв и, взяв каждого из нас за руку, ввел туда. Потом распределил между нами роли: талисман передал в руку своему товарищу-некроманту, другим поручил наблюдать за огнем и благовониями, сам же приступил к заклинаниям.

Эта церемония длилась более полутора часов. Колизей наполнялся легионами адских духов. Когда священник увидел, что они довольно многочисленны, он обратился ко мне, наблюдавшему за благовониями, и сказал: -Ну, Бенвенуто, спроси у них что-нибудь-.

Я просил их соединить меня с сицилианской Анжеликой. В эту ночь ответа мы не дождались; тем не менее я был в восторге от того, что видел. Некромант мне сказал, что надо сюда прийти вторично и тогда я узнаю всё, что захочу; но только для успеха надо прихватить с собою мальчика, который ещё не утратил невинности.

Я выбрал этого одного из моих учеников, двенадцатилетнего мальчика, пригласил с собою Виченцо Ромоли и кроме того, еще Аньолино Гадди, нашего приятеля. Как только мы пришли в условленное место, некромант принялся за приготовления с такою же, если не большею, серьёзностью. Потом он ввёл нас в круг, который начертил с удивительным искусством и ещё более торжественными церемониями, чем прежде.

Он поручил присматривать за благовониями и огнём Виченцо, около которого поставил Аньолино Гадди; мне же положил в руку талисман и велел поворачивать его в известном направлении.

Юный же мой ученик был помещён под самый талисман. Некромант начал свои страшные заклинания - взывал по имени ко множеству начальников адских легионов и отдавал им приказания во имя всемогущего бога на еврейском, греческом и латинском языках.

Вскоре Колизей наполнился числом демонов чуть ли не по сто раз большим, чем в первый раз.
Винченцо и Аньолино были заняты поддерживанием огня и возжиганием благовоний. По указанию некроманта я опять взмолился к духам соединить меня с Анжеликой; несколько погодя некромант обернулся ко мне и промолвил: -Разве ты не слыхал, как они тебе сказали, что соединишься с нею через месяц?-

И он просил меня стоять стойко, так как теперь собралось духов тысячью легионами больше, нежели он их вызывал. Он прибавил, что эти демоны самые опасные, и так как они дали на мой вопрос ответ, то надлежит с ними обойтись мягко и отпустить их с миром.

С другой стороны, мальчуган, который находился под талисманом, вскочил в ужасе, что видит тысячу страшилищ, которые нам угрожают, и четырёх гигантов, вооружённых с головы до пят, которые собираются проникнуть за заколдованный круг.

В это время некромант, дрожа от страха, пытался их заклясть самым мягким и нежным голосом, каким только умел. Виченцо Ромоли, дрожа как лист, поддерживал благовония, я испытывал ужас не меньший, но старался его побороть и всячески ободрить товарищей, хотя на самом деле чувствовал, что и сам-то умираю, видя, каким ужасом объят некромант.

Мальчик спрятал свою голову между колен и кричал: -Я хочу умереть так! Погибли мы!-
Тогда я ему сказал: -Эти твари ниже нас, и всё, что ты видишь, есть не более как дым и тени; итак, подыми глаза-.

Как только он это исполнил, опять воскликнул: -Весь Колизей горит и огонь подбирается теперь уже к нам!-
Потом закрыл лицо руками и принялся твердить, что он погиб и ничего видеть больше не хочет.

Некромант возлагал все надежды на меня, умоляя не терять присутствия духа и жечь асафетиду.
Я повернулся к Виченцо Ромоли и велел ему бросить в огонь асафетиду. Говоря это, я взглянул на Аньолино Гадди: тот был в полном ужасе, глаза у него совсем выступали из орбит, и он казался полумертвым.

- Ну, Аньоло, - сказал я ему, - тут пугаться неуместно, нужно приободриться и помогать друг другу. Вот положи-ка лучше асафетиды в огонь-.

Тогда с Аньоло, сдвинувшимся с места, случился такой грех, который заглушил и запах асафетиды. При всём этом переполохе и мальчуган решился поднять голову. Услышав, что я смеюсь, он несколько успокоился и сказал, что демоны, кажется, собираются удалиться.

В таком положении мы оставались, пока не зазвонили к заутрени. Мальчик тогда сказал, что он видит лишь нескольких демонов, да и те уже на значительном от нас расстоянии.

Наконец, как только некромант завершил обряд заклинаний, снял свой костюм и собрал огромную кучу принесённых с собою книг, мы все покинули круг, плотно прижимаясь друг к другу, особенно мальчик, который, спрятавшись за нами, ухватился за платье некроманта и за мой плащ-.
Далее в своих записках Бенвенуто Челлини упоминает, что действительно, согласно предсказанию некроманта, ему ровно через месяц удалось найти свою Анжелику.-

София Александровна Манаёнкова /главное действующее здесь лицо названо с его разрешения полным его именем/, о приезде которой я упомянул вчера, обязана жизнью своей души святыне и дерзновению перед Богом почивших и живых Оптинских старцев.

Вот что с ней было.
- Происхожу я, - рассказывала мне Софья Александровна, - из потомственных дворян Орловской губернии. У родителей моих было маленькое именьице в Елецком уезде. Доходов с имения этого едва хватало нашей семье, чтобы еле-еле сводить концы с концами, питаясь, как говорится, с хлеба на квас. Когда я подросла, меня родители отдали в Орловский институт, который я и кончила благополучно в 80-х годах прошлого столетия.
Не успела я окончить курса, как передо мною во весь рост встал роковой вопрос: чем существовать? У матери моей, с её крохотными средствами к жизни, сил не было содержать меня в праздности. В руках у меня был диплом. Недолго раздумывая, с помощью добрых людей, я открыла в Ельце школу для девочек, постепенно развертывая ее в частную женскую гимназию с правами казенных гимназий. Дело мое пошло настолько хорошо и стало на такую прочную почву, что мой годовой личный заработок начал давать мне средства к жизни в полном довольстве, без роскоши, но ни в чем себе не отказывая.

Звали её Раиса (родом она из Чувашии). Она была бесноватая. Наверное, в ней сидел князь бесовский.
Бес в ней разговаривал и сильно мучил её, особенно в большие церковные праздники. Когда в Троицком соборе (там находятся мощи преподобного Сергия) заканчивалась служба, она приходила и помогала уборщицам делать уборку. Я в это время нёс послушание за ящиком (лавка, где продают свечи) и был ещё молодым иеромонахом.

Однажды накануне большого праздника в честь Божией Матери (Казанской или Владимирской) она пришла, как обычно, помогать убираться в храме. Когда уборка подходила к завершению, и все уборщицы уже вышли в придел храма, Раиса вдруг подскочила к одной из них и стала многократно поднимать её вверх (на высоту примерно 60-70 см) и опускать её.
Я, наблюдая это, рассмеялся. Вдруг Раиса оставляет уборщицу и быстро направляется ко мне, устремив свой взор прямо мне в лицо.

Подойдя ко мне, она остановилась, глаза её сверкали яростью, и я услышал такие слова: -Ну что, монах, смеёшься, ты думаешь, мы хорошие, всё, что мы делаем - делаем для вашей погибели-.

После этих бесовских слов я не на шутку испугался. Через какое-то время меня перевели на другое послушание в этом же храме - я стал дежурным по храму. Иногда, по каким-то делам, мы спускались в Никоновский придел, где находится ризница. Однажды мы спустились туда с архимандритом Николаем, настоятелем храма.
Там уже был отец Афанасий и другие работники, была среди них и Раиса. Она подошла к отцу Николаю и говорит: -Отец Николай, а кого Вы взяли на послушание в Троицкий собор, разве Вы не знаете, что отец Иоанн гордый и хитрый человек-. Отец Николай промолчал, не сказав ни слова. Бесы, конечно, сказали правду, так как знают внутреннее устроение каждого человека.

Моё послушание в Троицком соборе продлилось около пяти лет, Раиса всё так же приходила в храм, и мне, при общении с ней, удалось узнать многое из её жизни, а особенно, как она стала бесноватой.

И вот, когда бесы овладевали её волей, они вели её в этот туалет, её рукой закрывали дверь на крючок и заставляли есть испражнения с червяками. И после этого она не умирала. Так повторялось не один раз. Если Бог попускал, то Он и избавлял от смерти. Об этом она мне рассказывала несколько раз. -Вы можете мне не верить, ваше право, но я говорю вам истину-.

Она была на группе по инвалидности, нигде не работала, и каждый год проходила комиссию на продление инвалидности. Один раз сидела она в кабинете у врача-психиатра, он заполнял какие-то бланки. И вдруг её живот сильно вздулся и послышался сильный рёв. Врач, в страшном испуге, отлетел от неё вместе со стулом на два метра.
-Это что такое у вас??-
-Да это же бес, в которого вы не верите, - отвечает ему Раиса.
- Бес?! А он в меня не войдёт?! - спросил врач.
-Нет, не бойтесь. Бог не попустит - не войдёт-.

Однажды, когда она лежала в больнице, слышит, что у неё внутри (в районе грудной клетки) начинается смех, через несколько минут начала смеяться соседка по палате, а вскоре и вся палата смеялась, не понимая из-за чего и почему. Но Раиса-то знала источник этого смеха, но не могла сказать, потому что её бы не поняли…

О Раисе можно написать множество историй, как её мучили бесы, особенно в большие церковные праздники. Её трясло так, что казалось, она вот-вот развалится на части.
Раиса уехала в Дивеево и стала монахиней.

С ней бесы творили не меньшие чудеса, чем с Раисой.

Ей было 17 лет, очень симпатичная, небольшого роста, звали её Вера Л. Приехала в Лавру из-за болезни вместе с мамой, да так и осталась в обители на много лет. Мама потом приезжала к ней ещё несколько раз, но из-за болезни сердца скоропостижно умерла.

Вера устроилась на работу в Церковно-археологический Кабинет Московской Духовной Академии уборщицей.
Она страдала духовной болезнью - беснованием. С самого приезда они с мамой попали ко мне на исповедь, да так и остались.

С бесноватыми нелегко бывает, но пришлось нести эту ношу. Вера нашла себе в городе (тогда ещё Сергиев Посад назывался Загорск) квартиру, снимала комнату у мужа и жены средних лет.
Однажды Вера сказала мне, что мужчина, у которого она снимает комнату, неравнодушен к ней, она его побаивается, но на этом разговор и закончился, так как другого выхода пока не было.

Однажды она была у меня на исповеди, причастилась на ранней Литургии и ушла домой. Через некоторое время прибежала вся запыхавшаяся и очень расстроенная, не могла сказать и слова. Успокоившись, она рассказала, что, когда она пришла домой, хозяин квартиры лежал на своей кровати (комната хозяев была проходной, и ей нужно было проходить её, чтобы попасть в свою). Она зашла в свою комнату и прилегла отдохнуть. Через некоторое время заходит хозяин и сразу начал приставать к ней, чтобы она согласилась с ним на блудный грех (жены в это время дома не было). Он стал обещать, что перепишет квартиру на неё, подарит машину и всё прочее. Когда же она не согласилась ни на какие уговоры, он набросился на неё и пытался изнасиловать. Она сопротивлялась долгое время, пока оба сильно устали. Наконец, каким-то чудом она вырвалась и убежала. Об этом случае она рассказала его жене, но та отмахнулась, не предав этому никакого значения. С этой квартиры пришлось срочно уйти. После этого Вера поселилась у одной очень благочестивой и глубоко верующей старушки Елизаветы.

На работе с ней происходило то же самое. Она работала уборщицей и дежурной в ЦАКе (Церковно-археологический Кабинет-музей в Лавре). Бывает, делает уборку в одном из залов, в руках пылесос, вдруг сознание отключается, ничего не помнит, но продолжает работать. А в подсознании чувствует, что кто-то ней руководит и помогает работать. Через некоторое время приходит в сознание и видит, что она находится совсем в другом месте и в руках у нее не пылесос, а швабра.

И вот такие приключения происходили постоянно, причём эти странности никто за ней не замечал, а сама она скрывала это от посторонних людей.
Однажды с ней произошло более страшное событие. Утром, проснувшись и только открыв глаза, видит, что на её кровати у ног сидит мужчина. Лицо чёрное, страшное. Он сразу обратился к ней с вопросом: -Хочешь, чтобы мы тебя не мучили? Ты должна помогать нам в нашей работе, я дам тебе адрес одной женщины в Московской области, она научит тебя нашим делам и ты будешь помогать нам-.
-Нет, я не согласна на это! - ответила Вера.
Тогда он мгновенно схватил её вместе с матрасом и подбросил под самый потолок. Она в воздухе перевернулась и упала на кровать.
Быстро одевшись и выходя из дома увидела, что все замки были закрыты.
В это время я был на ранней исповеди, когда она прибежала. На ней не было лица, страшно испуганная, вся дрожит, не может сказать и слова, язык заплетается.

Постепенно болезнь её усиливалась, достигла самого пика, и я стал подумывать поместить её в психиатрическую больницу. Но потом, проанализировав её болезнь и состояние, пришёл к заключению, что психиатрическая больница ей не поможет, ведь все врачи-психиатры того времени были атеисты-материалисты, они её болезнь не поймут и своими сильными препаратами только убьют и разрушат её здоровье, а болезнь останется. И действительно, болезнь постепенно стала ослабевать.

Старушка Елизавета, у которой жила Вера, скончалась, и она переехала жить к монахине Иулиании. У этой монахини был духовник отец Михаил Труханов, она его очень хвалила, говорила, что он очень духовный и прозорливый. И постепенно Вера тоже стала ездить к отцу Михаилу и исповедоваться у него. Через некоторое время я узнал, что Вера приняла монашество.

Она тоже была бесноватой, её звали Зинаида. Она была известна в Лавре, подходила к разным духовникам. В ней, по-видимому, сидел какой-то князь бесовский, всегда говорил мужским басом.

Ко мне она подходила на исповедь много раз. Но однажды подошла и говорит: -Этой ночью мой бес что-то рассекретничался, и рассказал - Зина, ты знаешь, какая на небе была страшная война, вся вселенная ходила ходуном, а я метался то в одну, то в другую сторону, не знал куда примкнуть-. И как показало само дело, примкнул к люциферу. Ныне Зинаида уже покойная.